Во время пандемии коронавируса стремительно распространяются разного рода теории заговора. Немецкий профессор Михаэль Буттер объяснил DW, почему они так популярны, и какие из них опасны.

О том, когда и почему теории заговора становятся опасными для общества, кто влияет на их распространение, и спровоцировала ли пандемия коронавируса их новую волну, в интервью DW рассказал Михаэль Буттер (Michael Butter), профессор истории литературы и искусства в Университете Тюбингена. Буттер — один из ведущих немецких экспертов в области исследования теорий заговора, координатор проекта Comparative Analysis of Conspiracy Theories, в котором участвуют 160 ученых из 40 стран.

DW: Во время кризиса, вызванного пандемией коронавируса, стремительно распространяются разные теории заговора. Но сам по себе этот феномен не является новым. Как давно люди верят в теории заговора?

Михаэль Буттер: Я не верю в то, что из-за пандемии коронавируса стало больше теорий заговора, на них просто стали обращать больше внимания, чаще воспринимать их всерьез. В принципе, теории заговора, связанные с коронавирусом, не являются чем-то новым. Они — лишь последняя глава, самый новый элемент давно существующего нарратива. Они так быстро распространяются потому, что базируются на уже существующих мифах.

Вопрос, как давно люди верят в теории заговора, еще окончательно не изучен и зависит от того, как дефинировать такое явление как теории заговора. Раньше все исходили из того, что они существовали всегда и в каждой культуре. Но со временем большинство исследователей пришли к выводу, что теории заговора — продукт ранних лет Нового времени в европейской истории. Тогда они впервые появились в том виде, в каком мы сталкиваемся с ними сейчас.

Конечно, им предшествовали различные теории заговора из Древней Греции и Древнего Рима, но затем они надолго исчезли. И появились вновь во время религиозных войн (в 17-м веке в Европе между католиками и протестантами. — Ред.).

— И в чем же причины?

— Так произошло потому, что тогда впервые появились предпосылки, которые необходимы для появления подобных теорий: читающее общество, в котором могут анонимно циркулировать тексты, а также книгопечатание. Но, прежде всего, необходимо какое-то представление об истории и влияние людей на историю, а также определенное восприятие прошлого, настоящего и будущего.

— В каких кругах особенно популярны теории заговора?

— Долгое время — с античных времен до середины 20-го века — теории заговора были связаны исключительно с мейнстримом. 17-й и 18-й века в этом смысле довольно хорошо изучены. Механическое объяснение причины и следствия приводило к возникновению теорий заговора.

Люди исходили из того, что за каждым действием кроется тот или иной умысел, и они не могли себе представить, что могут происходить случайные вещи, без всякого умысла. Если говорить об античных временах, то тогда теории заговора звучали в речах известных политиков. И поэтому мы можем доказать их существование. Они наверняка были распространены и среди простых людей, фигурировали в их повседневных разговорах, но доказать это мы не можем, у нас нет свидетелей.

— Интернет ускорил распространение теорий заговора. Сейчас больше людей верят в них, чем раньше?

— Согласно недавним опросам, в США каждый второй верит хотя бы в одну теорию заговора. Если сравнить результаты различных социологических опросов в Германии, то я бы сказал, что четверть, а то и треть немцев восприимчивы к теориям заговора и склонны в них верить.

Раньше это наверняка выглядело иначе. Если бы у нас были результаты опросов, проведенных 150-200 лет назад в Германии, Великобритании или США, то результат был бы более 90 процентов, потому что в то время это было нормально. Лишь после Второй мировой войны процесс стигматизации путем теорий заговора больше не охватывает сердцевину общества, а сместился на самый край. В Восточной Европе и в арабских странах в массовом сознании людей этого не произошло. Там по-прежнему широко распространены теории заговора.

— Насколько отличаются теории заговора, существовавшие в прошлом, от нынешних?

— У них много общего, прежде всего, то, каким образом их аргументируют. Сначала за чем-то наблюдают, потом выясняют, кому это было бы выгодно, выявляют виновного, потом выстраивают логическую цепочку последствий. Отличается лишь масштаб распространения таких теорий. Сегодня он глобален.

— Сейчас мы наблюдаем политическую инструментализацию теорий заговора: в Венгрии, например, против миллиардера Джорджа Сороса. Или в США, где президент Трамп очень любит подобные теории. Как вы можете это объяснить?

— Раньше это было выражено еще сильнее, чем сейчас, поскольку считалось чем-то элитным. В том смысле, что долгое время теории заговора рассматривались власть имущими как нечто нормальное и были обращены против аутсайдеров и слабых, в то время как сейчас все наоборот — теории заговора направлены против элит.

Но есть существенная разница: тогда теориям заговора действительно верили. Сегодня же сложно сказать, верят политики в них или нет. Те, кто распространяют теории заговора, считают, что таким образом делают что-то хорошее для мира, открывая людям правду. Но есть и те, кто просто цинично распространяет их, чтобы заработать деньги или из каких-то политических соображений.

— В средние века теории заговора приводили к насилию, жертвами которого, прежде всего, становились евреи. В протестах (против карантинных мер, объявленных в связи с пандемией коронавируса. — Ред.), проходивших в Германии на днях, были нападения на журналистов. Правые экстремисты часто используют теории заговора в своих целях. Насколько опасны те, кто распространяет такие теории?

— Здесь нельзя обобщать. Есть абсолютно чудовищные теории заговора, например, касающиеся полетов на Луну или терактов 11 сентября 2001 года в США. Но подобные теории действительно могут стать мотором для политической радикализации, спровоцировать готовность к насилию и привести к фактическому насилию. В истории есть такие примеры. Недавно мы наблюдали их в Галле и Крайстчёрче.

Люди ощущают себя призванными вмешаться в конфликт, который, как им кажется, они обнаружили. Но это очень сложно — установить, когда слова превращаются в действия. Ученые еще не нашли определенные критерии этого и, вероятно, не найдут. Опасными являются и теории заговора, касающиеся медицины, как мы наблюдаем в случае с коронавирусом, поскольку люди, которые в них верят, считают, что не могут защитить себя и других.

Феликс Шлагвайн, Наталья Позднякова, DW